В тускло освещенной гостиной, где еще недавно царил уют, теперь витала атмосфера напряженного страха. Пушистый рыжий кот по кличке Барсик, обычно мирно дремавший на диване, стоял на задних лапах . В его лапах, на удивление ловко, поблескивал миниатюрный, но острый топорик, явно предназначенный для колки дров. Он медленно водил им перед ошарашенными людьми.
"Ну что, кожаные мешки," — промурлыкал Барсик голосом, в котором сквозила странная смесь ехидства и звериной угрозы, — "подумали о своем поведении?"
На улице послышался глухой рык льва по имени Лео.
"Ну как, Барсик? Решился уже, что будем с ними делать?" — басом спросил Лео, бросая равнодушный взгляд на пленников. — "Может, просто отпустить? Они же такие... хрупкие."
Барсик фыркнул, чуть сильнее сжимая топорик. "Отпустить? После всего, что они нам сделали? Эти бесконечные объятия, дурацкие колпаки на праздники, эти 'мяу-мяу', когда мы пытаемся спать! Нет, Лео. Это дело принципа."
Лео задумчиво почесал лапой за ухом. "Да, побрить нас заставляли... это было ужасно. Но ведь они же кормят. В конце концов, кто будет насыпать тебе твой любимый влажный корм?"
Кот на секунду задумался, его уши прижались. Это был весомый аргумент. Пока он обдумывал дилемму, со двора послышалось глухое ворчание и шаги, сотрясающие землю. У входной двери, запертой на три замка, стоял медведь Михаил, громадный бурый зверь с ключом на шее, его шерсть лоснилась под светом фонаря. Он был главным охранником и следил, чтобы ни одна душа не могла покинуть крепость без разрешения Барсика.
Михаил зевнул, показав ряд внушительных клыков. "Всё тихо? Никто не пытается улизнуть?" — прогудел он, его голос был глубок, как горный обвал.
"Тихо, Михаил, тихо," — промурлыкал Барсик, возвращаясь к своему суровому образу. Он снова повел топориком перед пленниками. — "Мы тут пока не решили, какую им участь уготовить. Но одно ясно: эти люди теперь живут по нашим правилам."
Лео тяжело вздохнул. "Думаю, им еще долго придется ждать решения. У Барсика обычно уходит целая вечность на выбор между курицей и рыбой, а тут целые люди."
Пленники лишь безмолвно смотрели, в их глазах застыло отчаяние и недоумение. Мир явно перевернулся с лап на голову.