«Грезы». — Впервые опубликовано — «Современник», 1859, № 2. Это стихотворение — одно из тех, которыми завершался первый период творческой деятельности Фета, — принадлежит (по выраженному в нем душевному и духовному опыту) к самым таинственным созданиям поэта. Оно как раз и дает тот самый «материал для освещения многих темных и сложных фактов в области чувствований и волнений человека», который должны изучать и психологи, и философы, и искусствоведы.
Попробуем теперь подойти к фетовскому пониманию существа цыганского пения со стороны «природы музыки». Как мы помним, музыка для Фета — это единственное искусство, которое передает мысли и чувства не в раздельности, а в нерасторжимом единстве — «разом», «каскадом». Если мы теперь обратимся к одному из её самых глубоких трактатов о «музыкальной предметности» — к книге А. Ф. Лосева «Музыка как предмет логики», то найдем там как бы прямые комментарии к «музыкальной интуиции» Фета. Прежде всего, это размышление о том, что музыка хранит в себе тайну о некой первоначальной связанности и слитости всех, самых противоположных, вещей и явлений мира: «...музыка изображает не предметы, но ту их сущность, где все они слиты, где нет ничего одного вне другого, ибо добро в музыке слито со злом, горесть с причиной горести, счастье с причиной счастья, и даже сами горесть и счастье слиты до полной нераздельности... В особенности разительна слитость в музыке...»
