Шахтеры наткнулись на рукотворный тоннель и древнюю технологию телепортации

Тогда у нас встал вопрос: кто это построил? Таких данных ни в одной карте шахты не было. Михаил сказал, что таких линий он не видел ни в одном техническом туннеле. Не советский стиль. Слишком чисто. Мы шли ещё минут двадцать. Приборы, что у нас были, сначала работали. Потом — начали глючить. Сначала перестал показывать барометр. Потом — радиометр. Потом — и счётчик Гейгера стал ноль держать. Либо всё вырубалось, либо зависало. Приборы просто становились бесполезны. Михаил сказал, что лучше вернуться. Мы согласились. Только вот — обратно было некуда. Мы шли назад. Или думали, что назад. Но выход не находился. Мы крутили, возвращались, метили стены. Наши метки исчезали. Как будто стены были живые. Потом лампа у Николая погасла. Потом у второго. Остались две. Напряжение падало быстро, как при коротком замыкании, но ни замыкания, ни влаги — ничего не было. Мы остановились. Решили не двигаться. Подождать, пока нас не найдут. Михаил ушёл на разведку. Сказал — вернётся через пять минут. Не вернулся. Прошло больше часа. Рации не работали. Остались трое. Я, Николай и молодой парень — Серёга. Он почти не говорил. Сидел, смотрел в стену. Потом начался шум. Не гул — именно шум. Как будто кто-то высыпал песок на стекло. Сначала далеко, потом ближе. Мы выключили лампы. Инстинктивно. Темнота была полная. Ни звука, ни света. Но воздух — всё такой же чистый. Шум прекратился. Серёга встал. Сказал, что видел свет. Мы не видели. Он пошёл туда. Мы не остановили. Уже было всё равно. Через какое-то время завал расчистили. Нас нашли двоих. Меня и Николая. Вышли мы обессиленные, но живые. Михаила и Серёгу — нет. А через неделю произошла та самая вещь. Михаила нашли в лесу. В пятидесяти километрах от шахты. Он был в рабочей одежде. Без следов ожогов, ран, переохлаждения. Просто сидел на пеньке, как будто отдыхал. Он был в сознании. Но не говорил. Только одна фраза: «Не знаю, как я здесь». Всё. Его проверили врачи, милиция, военные. Никто ничего не понял. Ни следов наркотиков, ни травм, ни амнезии. Он просто ничего не помнил. Мы пытались поговорить с ним, но он либо молчал, либо уходил. Через месяц он уехал. Куда — не знаю. Следы оборвались. После этого участок 6-Б закрыли. Заварили. Официально — опасный. Неофициально — туда не пускали даже проверяющих. Мы подписали бумаги о неразглашении. Намекнули, что лучше забыть. Мы и забыли. В шахте такое не обсуждают. Слишком легко сойти за сумасшедшего. Но я всё помню. Всё — до запаха. До этих гладких стен. До тишины. Тишины, в которой не было ничего плохого. Но было что-то не наше. Что-то, что там было давно. Не нас ждало. Не с нами связано. Просто... было. И теперь, когда мне говорят, что человек — хозяин Земли, я всегда молчу. Потому что знаю: есть места, где хозяева — не мы. Где правила — не наши. И лучше туда не возвращаться."https://dzen.ru/a/aACbUlhnU37mzONb